По приглашению В.С. Храповицкого, владельца имения Муромцево со значительными лесными угодьями в Судогодском уезде Владимирской губернии, К.Ф. Тюрмер в 1891 г. посетил его владения. Имение Храповицкого окружали леса, располагавшиеся на территории Окско-Цнинского вала. Здесь преобладали лёгкие песчаные и супесчаные почвы, что исторически обусловило преимущественное распространение сосновых лесов.

 

http://www.vladregion.info/people/tyurmer-karl-frantsevich

К.Ф. Тюрмер пробыл у Храповицкого почти две недели и так охарактеризовал его лес: «Вы дали мне случай видеть такой прекрасный алмаз – Ваш лес – хотя он не шлифованный ещё».

То ли конфликтная ситуация с Ф.А. Уваровым, то ли прекрасные муромцевские леса напомнили 67-летнему Тюрмеру сосновые леса Пруссии, где он юношей встал на лесное поприще; то ли ещё и другие причины побудили его к перемене места работы, но в 1892 году К.Ф. Тюрмер принимает должность управляющего лесным хозяйством и приступает к «шлифовке алмазного леса». Свою лесохозяйственную деятельность начал он с наведения санитарного минимума в лесах. Первые два года проводил только выборку валежа и сухостоя, реализуя отходы и дрова на топливо местным заводчикам (тогда было свыше 20 стеклозаводов).

Для организации посадок Тюрмер развёртывает работу по сбору семян с лучших существующих насаждений, приобретает в Германии семена лиственницы европейской. С получением семян закладывает питомники непосредственно в местах закладки будущих лесокультур или рядом, где есть водоёмы. Обследует почвы лесокультурных площадей и составляет проекты культур, к закладке которых приступил только в 1894 году.

Как общее улучшение лесохозяйственных работ, так и лесокультурное дело в Муромцевских лесных дачах достигли больших успехов и проводились в значительных объёмах.

Так, с 1 июля 1892 г. по 10 марта 1900 г. было заготовлено для нужд лесопосадок более 7 тыс. фунтов семян сосны, ели, лиственных пород. Кроме этого, продано около 4 тыс. фунтов семян различных хвойных и лиственных пород деревьев. По 1 июля 1899 г. посажено леса 2187 десятин, что равняется 3052 га. Эта цифра намного больше созданных Тюрмером лесопосадок в Поречье.

http://turbina.ru/guide/Sudogda-Rossiya-87812/Zametki/Usadba-Muromtsevo-5202/

История усадьбы Муромцево не уходит корнями в дремучее средневековье. Корни эти, как и корни сохранившихся от парка исполинских деревьев, уходят в не столь уж далекий 1884 год. Именно в этом году граф Владимир Семенович Храповицкий, гусарский полковник и крупный лесопромышленник, приступил к реализации своей мечты — возведению небывалого дворцово-паркового ансамбля. Вне всяких сомнений, граф обладал двумя крайне необходимыми для этого дела вещами — деньгами и вкусом. В результате удачного сочетания того и другого, строительство было поручено одному из лучших архитекторов того времени — Петру Самойловичу Бойцову.

В 1884-1889 годах Бойцов строит в Муромцеве главный дом, а также: охотничий домик, дом управляющего, летний театр, конный двор, скотный двор, каретный сарай, деревянные музыкальный и лодочный павильоны, пристань на пруду и водонапорную башню.

Одновременно со строительными начались и ландшафтные работы. К ним также были привлечены крупнейшие специалисты того времени — К.Энке, А.Регель, Г.Куфельт, К.Тюрмер. Более сорока гектаров местности и практически неограниченный бюджет дали мастерам возможность выступить по полной программе. Регулярный "французский сад", водные каскады "итальянского сада", пейзажная, "английская" часть парка, пруды и фонтаны, оранжереи и дендрарий, парковая мебель и скульптуры, дорожки освещенные электричеством... Стоит ли говорить, что электричество было подведено и к главному усадебному дому. Наряду с водопроводом, канализацией и телефонной линией.

http://sudogda.chat.ru/polin.htm

Письма с Муромской дороги

Полынь, или Ответ графине

Специальный корреспондент «Верст» продолжает свое путешествие. Он побывал в поселке Тюрмеровка Судогодского района Владимирской области. Письмо четвертое Сергея МАКАРОВА

ТЕПЕРЬ они оба превратились в прах. Но чем дальше во времени, тем больше и сильнее эти двое — прусак с русаком, — совершенно разные по жизни, становятся родными по существу. Природный немец, сын деревенского пастуха, Карл Францевич Тюрмер, еще в молодые годы покинув родной фатерланд, вторую родину обретет в России. А русский граф, крупнейший лесопромышленник и меценат Владимир Семенович Храповицкий под старость родину потеряет и пропадет без следа.

Однако все по порядку.

О Тюрмере известно, что 40 лет он занимался лесными посадками в селе Поречье в верховьях Москвы-реки Можайского уезда. А кичливая склонность русских людей к месту и не к месту повторять, что Россия, как никакая иная страна, богата лесом, неизменно вызывала у него улыбку.

— Это спрафетлифо, Россия погата, — соглашался он. — Но кароший лес ошень редко, в исклюшительный слючай, растет сам по себе, без уход. С ним надо мнока рапотать.

Лесная работа стала лично для Карла Францевича жизненным делом. Две тысячи десятин уникальных посадок осталось от него в Поречье. Большая золотая медаль Майера — международная награда — при жизни будет признанием его заслуг. Если гектар обычного, «дикого», леса в среднем дает до 200 кубов деловой древесины, то в посадках Тюрмера — более тысячи. И, видимо, не зря слово «культура» у лесников означает искусственно, то есть рукотворно, созданный участок леса.

Дедушка Тюрмер уже был в зените славы, когда в лесах, примыкавших к Муромской дороге, объявился молодой Храповицкий. Поручик гусарского лейб-гвардии полка, получив в Судогодском уезде Владимирской губернии наследство, прибыл из Петербурга осмотреть имение и, будучи человеком практического склада ума, быстро уловил что к чему. Судогда — край стекольных заводов. Сбыт валежника и сухостоя для их печей обеспечен всегда. Пореформенная Россия к тому же переживала промышленный бум. Железным дорогам дай шпалы. Новостройкам — тес, доски, брус... Часть леса и вовсе можно с выгодой продавать на корню. Деготь гнать можно. Живицу брать. Так что при умелом подходе...

Лесопильный завод, построенный в селе Ликино, с ходу дал почти 100 тысяч прибыли. Через несколько лет пущен еще такой же завод. Дело ширится. Уже тянут рельсовую ветку с выходом на магистрали страны. Для рабочих открывается школа, магазин, больница... Все всерьез и надолго. Но надо же понимать, что лесной запас, сколь ни будь он богат, рано или поздно обязательно истощится, иссякнет.

«Культура» нужна! Подсев! И поиск нужного человека приводит Храповицкого к Тюрмеру.

Они не встретиться не могли.

И Тюрмер, уже старик стариком, гроссфатер — ему бы внуков в люльке качать! — соблазненный размахом работ, вновь, как молодой, поднимается на крыло и, покинув Поречье, перебирается в Муромцево, в имение графа. Какая там пенсия или покой в нашем современном и примитивном смысле этого слова. Не до того! На учете каждая пустошь, лесная прогалина, неудобь. По Тюрмеру, бросовой земли быть не должно. Грех непростительный, если земля прогуливать станет без всякой пользы. Поэтому каждый клочок он берет под «культуру». И за 8 лет оставшейся жизни создает еще 3 тысячи десятин небывалых посадок.

А умрет в одночасье. Как вздохнет — и выдохнет. Случится это по осени в 1900 году. Отмечая свое рождение, Карл Францевич повелит в тот день заложить бричку на резиновом ходу. Дурного в его желании никто не заподозрит. Он — новорожденный, его слово — закон. Ничего не будет замечено и тогда, когда после осмотра ближних посадок вдоль Муромской дороги он станет поворачивать к дальней лесной деревне Ново-Кубаево, где были массивы особо охраняемой корабельной сосны. Он любил те заповедные места, в них что-то было неизъяснимое и полное тайны. Это в молодых посадках, еще не вызревших, нет окрыляющих сил, душа там не полнится и остается пуста, только мечтать приходится, а деревья и деревьями нельзя назвать: прутики, малыши, младенцы зеленые, в которых даже зайцу не спрятаться от коршуна. Зато в кубаевских дачах вершины упираются в облака, фуражка падает с головы, когда смотришь вверх. Дух замирает, а всякая суета и неурядицы жизни, которыми она богата, как бы сами собой отступают перед лесными гигантами, превращаясь в ничто.

...В тот день и холодно было и ветрено. Вековые сосны глухо шумели, как они шумят обыкновенно перед ненастьем.

— Подожди, — сказал он кучеру и велел остановить лошадь.

— Поторопиться бы, Карл Францевич. Никак дождь собирается.

А он, похоже, приехал прощаться. Голову обнажил и долго без слов так стоял в неподвижности. О чем ему думалось? И мог ли он чуять-знать, что это последний его поклон, что никогда не бывать ему отныне в лесу? Прости и прощай... На обратном пути их догонит дождь. Он вымокнет до нитки. Простудится. И через два дня его не станет.

Как вздохнул — и выдохнул.

А можно увидеть посадки Тюрмера? — спросил я, когда пришел в контору Андреевского лесхоза.

— Никаких проблем, — ответила главный лесничий Валентина Михайловна Шуралева. И через четверть часа на ее служебной машине, оранжевой окраской похожей на божью коровку, мы отправились колесить по лесным угодьям.

...По совести говоря, ничего сверхобычного я увидеть не ожидал. Бывая в лесах от Вологды до Орла, более удручающего однообразия, чем в искусственных посадках, встречать не приходилось.

— Стоп! Приехали! — сказала Валентина Михайловна. «Божья коровка» наша, чихнув, с заглушенным мотором послушно остановилась под елкой. Дверцы хлопнули, и первое, что я увидел, был огромный, в человеческий рост, муравейник. Вокруг, не утесняясь, без заметной толкотни, стояли длинностволые сосны, которые, казалось, как медные копья, пущены были из зеленых облаков и вонзились в землю. Рядом с соснами поднимались лиственницы и березы, не уступающие им по росту, и елки... Что ни дерево — то экземпляр, достойный внимания... Куковала кукушка. Ворчал потревоженный дрозд. Барабанил где-то черный дятел...

— Пожалуйста, — сказала Валентина Михайловна.— Это посадки Тюрмера. Он здесь работал.

И я понял, что посадка посадке рознь, а настоящая «культура» — культура всегда. Остальное — подделка. Заслуженный лесовод России Валентина Михайловна Шуралева — если не ошибаюсь, татарское «шурале» переводится как «дух лесной» — на многое мне открыла глаза.

— Обратите внимание, — говорила она. — Тюрмер не любит однообразия. Смотрите! Вот несколько рядов сосны. И рядом лиственницы. И елки. А среди хвойных пород он пропускает жилу березовую. Затем повторяется все сначала... Деревьям так легче. Они как бы помогают друг другу жить. Понимаете? Случись, допустим, верховой огонь. Хвойные деревья он одолеет легко. Хвоя горит, как порох. Но в полосе сочных березовых листьев пламя утыкается в перегородку. Береза держит напор огня. Простору ему не дает. То же самое, если пожар низом идет, потому что под березами всегда держится влажная травка, там свой микроклимат, это непересохший игольник...

Валентина Михайловна говорит, что Тюрмер и почву для насаждений готовил по особым рецептам. Распахивал, рыхлил, ровнял. В иных случаях предварительно даже засевал овсом или рожью.

— Каждый шаг у него тонко продуман. И потом... Вы можете представить соловья в сосновых колючках? Я тоже не могу. Мелочь вроде бы. Однако в смешанных посадках птиц больше гнездится, и, значит, жизни там больше...

Теперь «культуры» Тюрмера вызрели для топора, им 100 лет. Рубить дозволяется с 80. «Вырос лес — выросло и топорище». И свыше тысячи гектаров уже успели смахнуть, но спохватились, и все, что уцелело, решено сохранить как научную ценность. Здесь же, от Тюрмера, лесники пополняют запасы семян для саженцев.

— Валентина Михайловна! А лесное ворье, самовольные порубщики тоже чтут Тюрмера?

— Ой! Не спрашивайте. Это наша боль. Рубят и тащат. И выбирают лучшее — едут именно в леса научного значения...

Самое оно теперь вспомнить графа. Владелец суперимения на речке Судогде, он мечтал превратить его в нечто подобное царскосельским местам. Закладывать парк приглашает именитых ботаников и садоводов. Расписывать залы дворца — лучших художников. В парке, которому доныне нет равных по растительному составу, фонтаны ступенчато сбегают к зеркальным прудам. Здесь же и музыкальная школа для одаренных крестьянских детей. И церковь. И летний театр, куда приезжает Нежданова, бывает Собинов...

Жизнь, полная созидания, закончится Октябрем. Далее, как яйцо всмятку. Побирушкой с улицы, без крыши над головой, граф сгинет на чужбине где-то на юге Франции. Никаких следов. Правда, в мае 1928 года из Франции адресованное жителям села Ликино по почте придет письмо, любопытное во всех отношениях.

«Дорогие крестьяне! — говорилось в письме. — Обращаюсь к вам с просьбой: соберите сколько можете денег и пришлите мне. Вы владеете теперь землей моего мужа Владимира Семеновича Храповицкого, который скончался в нищете. Я осталась теперь одна без всяких средств к существованию на самую бедную жизнь. Мне уже 68 лет, я больная и старая, работать не могу... у нас не было детей... обращаюсь к вашему доброму сердцу. Прошу помочь мне. Бог вас не оставит. Прилагаю конверт с моим адресом. Да сохранит вас Бог всех. Сообщите, что сталось с нашим имением Муромцево. Напишите мне подробно об этом, я всей душою с вами.

Елизавета Ивановна Храповицкая».

Такое сердечное и такое отчаянное письмо. Родина перекрыта. Возврата нет. Жить не на что. И одинокий, всеми оставленный человек как утешение хочет услышать хоть единое слово привета. Откликнетесь! Есть кто живой?

С ответом дело не стало. Но письмо обратное, надо полагать, составлено было не слишком в изысканных выражениях, и посему в газетных публикациях в цельном виде его не печатают: видимо, стыдно, оставляют лишь более-менее приличные выражения. Можно предположить, что как такового, чтобы с высылкой за границу, ответа не было вовсе. Кто позволит переписываться с заграницей? Это скорее фарс, комедия для внутреннего употребления в целях агитации за советскую власть. Крестьян села Ликино, да еще пригласили кое-кого из Муромцева, собрали в клуб и зачитали им текст, заранее составленный в парткабинетах. Кто «за»? Кто «против»? «Против» нет.

Десять лет прошло с того момента, когда мы выгнали вас и вам подобных из нашей страны. За это время мы достаточно научились управлять государством и как строить свою жизнь. Там, где раньше царил гнет помещиков и их прихвостней, мы имеем бывшее поместье Муромцево. Очень странным показалось ваше обращение к нам с просьбой о присылке денег. Спрашивается, за что? За то, что вы долгие годы сидели на нашей шее, выматывая у нас последние силы, вели праздную жизнь паразита, раскатывались по заграницам, соря деньгами, добытыми на крови и поте крестьян? Мы не можем даже и определить. Поэтому попросту скажем: «Валите от нас!»

И тоже — понятно. Врага заклеймили просто и мило. Опять же по-нашенски...

В поселке Тюрмеровке, что в километре от Ликино, проживает старейший лесник Михаил Иванович Шмелев. Когда я спросил, знает ли он что-либо дополнительное о письмах, он сделал движение рукой, словно отмахнулся от навозной мухи.

— А, а... Был у нас один... такой... Гуров по фамилии...

Старый лесник не добавил ни слова. Ему хватило единого жеста и брезгливой презрительной интонации, чтобы сказать всю правду и о том человеке, который готовил-зачитывал на собрании ответный текст, и о той политической атмосфере в обществе, когда задавленные люди слушают и покорно соглашаются с навязанной белибердой.

— Хорошо, хорошо, — сказал я себе. — Задним числом мы умны. Что было, то было. И нам, безгрешным, из сегодня видно насквозь, в какое прескверное время жили «они» в 30-е, 40-е. Зато наше время, перестроечное, и, конечно, мы сами несравненно лучше... Ладно! Пусть! Ну а если в наши раскованные, нерискованные дни графиня, будь она живой, сделала бы повторной запрос? Мы что? С мужеством глянули бы правде в глаза? И назвали бы вещи их собственными именами?

Очень сомнительно.

Денег, точно, опять не дадим. Сами ради Христа, с сумой, побираемся у порогов Европ и Америк. А что касается хозяйственных дел — пожалуйста, отпишем в натуре, как есть, потому что запреты на правдивые речи сняты. Дворец — в руинах. Что было мраморного, то расколото на куски. Деревянное — пол, потолки, многоэтажные перекрытия — это сгорело. Фонтаны высохли, заросли крапивой. Парк задичал, ранее обнесенный оградой, где — от Японии до Бермудов — была собрана мировая коллекция кустарниковых и древесных пород, открыт всем ветрам, коровам и козам. Часть уникальных деревьев спилена на дрова. Так что коллекция поредела. Энтузиасты из соседнего лесотехникума пытались кое-что восстановить, посеяли семена пихты, лиственницы — пришли косари с косами, местные жители, и на сено скотине скосили заодно с травой и саженцы. Ну их! Все блажь! И барские замашки, саженцы всякие! Директор вышеназванного учебного заведения для сохранности неоценимого объекта, способного возбуждать творческую мысль будущих лесников, пытался вновь огородить парк. И даже огородил. Но посыпались жалобы. Директора вызвали куда надо. «От кого огородился? От народа? Ни-ни. Нельзя». И так далее. И так далее.

Коси коса, пока роса.

Список опять-таки нашенских, по-свойски чинимых безобразий продолжать и продолжать. Графине мало не станет. Однако наверняка она заметит странность. В давнишнем ответе на ее первое письмо черным по белому написано: «Мы достаточно научились управлять государством и как строить свою жизнь». И получается, что вроде учиться учились, строить строили, а в итоге сидим у разбитого корыта. Ни армии путной. Ни пенсии старикам. Уровень жизни ниже всякой черты...

— Господа! — скажет Елизавета Ивановна. — У нас в имении уже в 1893 году появились уличные фонари для электрического освещения. А у вас спустя 100 с лишним лет в городах с миллионным населением отключают то свет, то тепло... Что у вас за учебники? И кто ваши учителя?

Как объяснить нормальному, не зашоренному человеку, что не всякая учеба впрок? Жить в долг легко. Грабить чужое не труд. Даже приятно несколько. Уже и попрошайничать привыкаем. Как на промысел ходим. А новое создавать или хотя бы к старому наследству свою долю добавочную приложить для всеобщего достояния, так это ж, помимо головы, надо, чтобы и руки росли откуда положено. Лозунговая шумиха и всякого рода трибунные обещания ничего общего с творческим созиданием не имеют. И где смелости взять признаться, что политика наша, хотя фасад из красного перекрашен в бело-синее, какой была, такой по сути и остается.

На генсековском, то есть президентском, штандарте можно золотом вышить любую трехклювую птицу вместо орла, а секретарей обкомов, нынешних губернаторов, нарядить в мундир с галунами по царскому образцу — пустое все будет, потому как суть останется неизменной. Причина в нас. Мы, родом советские, — говоруны и фразеры — живем, как в дремучем сне. Учить готовы весь мир. Правду любим. Жить красиво и богато хотим. А что имеем, не бережем. Слово не держим. Ничего нам не жалко. Хотя чужим не брезгуем. Взятки берем. Злословим и сквернословим. Распутничаем. Ругаем и тех и этих. А когда приходит день выбора, вместо того чтобы голос подать за достойных, бравируем: дескать, мы выше политических игр и на выборы сознательно не пойдем, а поедем лучше окучивать картошку и поливать огурцы. И тоже по-нашенски. Только с другого бока. И трудно сказать, чего в такой «мудрости» больше: фрондерства, за которое рано или поздно приходится расплачиваться все-таки, равнодушия к собственной судьбе или обыкновенной глупости, не берусь судить.

И еще о Тюрмере. Осенью исполняется 175 лет со дня его рождения. В можайском Поречье и под Судогдой это будет наверняка как-то отмечено. Хотя могут пройти и в его сторону не поклониться. При благоприобретенных способностях и по врожденной привычке не замечать чужое благородство подобное тоже может быть. Там, в Муромцеве, для примера, я заглянул в лесотехникум. Слушал, смотрел, а под конец спросил, почему среди портретов бородатых старцев, чьи имена так или иначе вписаны в историю лесоведения, нет портрета Карла Францевича.

— А зачем? — последовал простодушный, по-детски прямолинейный ответ. — Знаете... Он все-таки немец... Надо пропагандировать своих, русских...

В наше сумеречное время уходящего века наворочено всякого разного о предприимчивости и деловой сноровке нового поколения: рынок, офисы, брокеры, печки-лавочки, менеджмент, одни продают, другие перекупают, когда доллар, этот зеленый американец, начинает брататься-бодаться с русым рублем, рубль — с гривной, когда от коммерции трясет и самих коммерсантов, и потребителей, особенно ясно становится, как не хватает обыкновенных, уравновешенных людей с совестью, любящих землю, дело свое, способных, отдаваясь работе, делать ее смыслом жизни.

...Мы ехали с Валентиной Михайловной Шуралевой в Кубаевские заповедные леса. Мы говорили о Тюрмере и Храповицком, о том, как умели они совмещать, не выпячивая денежного интереса, который тоже присутствовал, иначе быть не могло, и капиталы, и красоту, и при этом душевности не теряли.

— А сейчас нет хозяина, — говорила Валентина Михайловна. — Хозяйчиков много развелось. А хозяина настоящего нет.

Мы тряслись на «божьей коровке» по колдобинам полевой дороги. И слева и справа лежала земля, заросшая полынью и синим люпином. Кое-где поднимался над старой пахотой мелкий березняк. Чуть поодаль, в лощине, как осколок зеркала, поблескивал пруд. Старые тополя маячили на берегу. И густо зеленели пятна бурьяна, выдавая места, где стояли когда-то деревенские избы.

— Да, здесь деревня была, Кленки, кажется. Теперь пустырь... И моя деревня тут недалеко. Пески называлась. Тоже брошена. И в Кубаеве, куда мы едем, никто не живет.

— А земля? Столько земли...

— И земля брошена... Вроде совсем недавно сеяли ячмень, лен сеяли, гречиху. Картошку сажали... А теперь земля пустует. Душа болит, как подумаешь. Где мы живем? Кто мы? Почему такие? Кругом полынь...

http://sudogda.chat.ru/turmer.htm

В 1883 г. К.Ф. Тюрмер оставил службу в Поречье из-за конфликта, который произошел у него с наследниками графа А.С. Уварова, скончавшегося 29 декабря 1882 г. Они желали выгоды при жизни и поэтому интенсивно вырубали леса. На этой почве начались разногласия, лесовода беспокоило положение с лесом и в других р-нах – его безжалостно вырубали.

С 1892 г. К.Ф. Тюрмер управлял лесным хозяйством в Муромцевских лесовладениях графа Владимира Семеновича Храповицкого во Владимирской губернии. Первые два года на данных территориях наводился порядок. Затем К.Ф. Тюрмер исследовал почвы лесокультурных площадей и составлял проекты лесных культур, к закладке которых приступил в 1894 г. Для организации посадок Тюрмер проводит работу по сбору семян с лучших насаждений, приобретает семена лиственницы европейской в Германии. В местах закладки будущих лесокультур начинают создаваться питомники.

Лесокультурную площадь К.Ф. Тюрмер разбивал на кварталы площадью 25 га с широкими проселками между ними. Каждый квартал разделялся на небольшие участки, которые разграничивались узкими просеками шириной 3-3,5 м. По обеим сторонам узких просек высаживались березы, а по сторонам широких  – лиственница и ель.  Известный русский лесовод профессор Г.Ф. Морозов, посетивший в 1902 году лесные дачи Храповицкого, осмотрел молодые культуры, посаженные Тюрмером. Ему очень понравились березовые полосы-аллеи вдоль просек-визиров, которые с успехом выполняли роль противопожарных разрывов.

С 1892 по 1900 г. в Судогодском уезде Тюрмером было посажено 2787 десятин леса, что равняется 3052 га. Это намного больше, чем создано им за время работы в Поречье.

К.Ф. Тюрмер охотно делился своим богатым практическим опытом: принимал экскурсантов, воспитывал лесоводов-практиков. Он с большим интересом изучал лесное хозяйство в различных лесных дачах Витебской, Владимирской, Московской, Пензенской и Смоленской губерний. Свой многолетний опыт он обобщил в монографии «Пятьдесят лет лесохозяйственной практики», вышедшей в 1891 г. Большое число печатных работ опубликовано им в периодических изданиях. Многое в печатных работах К.Ф. Тюрмера тесно перекликается с задачами, стоящими перед современными лесоводами. Приемы посадки леса Тюрмером через полстолетия рекомендовало применять Федеральное лесное управление США. К.Ф. Тюрмер был активным членом Московского отделения лесного общества, сотрудником Императорского вольного экономического общества, на протяжении многих лет сотрудничал в редакции журнала «Forst und Jagd Zeitung». За большие заслуги в деле искусственного лесовозращения К.Ф. Тюрмер был награжден Большой золотой медалью в память лесовода Ф.К. Майера и орденом святого Станислава третьей степени, а за участие в различных выставках, связанных с лесным хозяйством, имел много золотых и серебряных медалей.

Последнее письмо К.Ф. Тюрмера заканчивается такими словами: «…а ещё завещаю людям песню глухаря…» Птица эта и  живёт, и поёт по весне только в крупных борах и дубравах, и быть той песне, пока лес растёт!

Бурков А.В. Гений русского леса. К 100-летию К.Ф. Тюрмера // «Судогда и судогодцы». 27 сентября 2000 г.

http://sudogda.chat.ru/tsar.htm

Современники называли ее царской

(журнал "Ландшафтный дизайн" №1 за 2002 год , Мария Ожерельева)

«Муромцево» — не мемориальная усадьба. По аллеям ее парка не хаживали ни Пушкин, ни Достоевский, ни даже видные революционеры. Своим возникновением и расцветом она обязана одному владельцу — гусарскому полковнику Владимиру Храповицкому. Если и есть повод считать усадьбу мемориальной, то только потому, что здесь работали талантливые и известные мастера, стараниями которых была создана уникальная планировочная структура, не имеющая сомасштабных аналогов.

В двухстах километрах от Москвы, во Владимирской области, неподалеку от города Судогды расположена бывшая усадьба графа Владимира Храповицкого, принадлежавшего к старинному белорусскому роду герба «Гоздава». «...При усадьбе большой парк, сады, цветники, пруды, фонтаны, водопровод, аллеи, беседки, купальни, мосты и прочие приспособления, а также свой телеграф, телефон и электрическое освещение. Все вместе взятое дает полное право на название усадьбы «царскою», — так в 1889 году писал некто Гажицкий, составивший описание усадьбы. А еще пятью годами ранее дворцово-парковый ансамбль среди дремучих муромских лесов существовал лишь в замыслах В.Храповицкого, мечтавшего, чтобы по пышности и размаху его владения не уступали Петергофу и Версалю.

Постепенно история создания усадьбы обрастала диковинными подробностями. Впрочем, многие из них, очевидно, имели под собой реальную основу. Рассказывают, например, что В.Храповицкий то ли конный двор у себя построил по образу и подобию дворца французского вельможи, чем-то задевшего самолюбие гусарского полковника, то ли поспорил во Франции с друзьями, что построит в России готический замок не хуже знаменитых луарских. Потом привез их в усадьбу и показал конный двор, а выслушав комплименты, промолвил: «Здесь, господа, живут мои лошади». И без того обескураженные французы впали в полное изумление, когда их подвели к роскошному дворцу Храповицкого.

Воплотил в жизнь призрачные очертания желаемого московский архитектор Петр Бойцов — талантливый стилизатор зодчества ушедших эпох, особенно много работавший в стиле поздней французской готики, ренессанса и готики английской. Петр Самойлович был эклектиком по убеждению и творческому методу, обладал большой культурой архитектурного рисования и архитектурной детали. Ко времени встречи с Владимиром Храповицким он уже спроектировал и построил такие крупные усадебные ансамбли, как «Васильевское» князя А.Г.Щербатова, «Успенское» князя В.А.Святополк-Четвертинского и «Княжую Байгору» Г.Н.Вельяминова. Альянс казался на редкость удачным. Одна за другой в «Муромцево» возникают выполненные в едином стиле постройки: дом главный и дом запасной, дом управляющего, летний театр, купальня, охотничий домик. Однако при строительстве в имении церкви, спроектированной в древнерусском стиле, долго копившееся недовольство друг другом наконец привело к разрыву между заказчиком и архитектором. Поэтому, очевидно, останется неизвестным, кто же спроектировал и построил в 1906 году вторую часть замка, решенную в стиле английской готики.

Доставшееся от отца наследство в 21 тысячу десятин земли и талант предпринимателя, коим явно обладал В.Храповицкий, занимавшийся торговлей лесом, приносили ему доход в 200 тыс. рублей в год. Немалая часть этих средств шла на расширение усадьбы. Здесь были прекрасные конюшни с породистыми жеребцами, огромная псарня, птичий двор, о котором радела супруга В.Храповицкого Елизавета Ивановна, урожденная Чиглокова. Доркинги, ла-флеты, крив-керы, гуданы, падуанские шамоа, палевые кохинхины, бронзовые индейки, золотистые фазаны, царские утки, каролины и мандарины, тулузские и китайские гуси, черные и белые лебеди, аисты — кого там только не было! Но истинной страстью В.Храповицкого оставался парк, сады и оранжереи.

«Садовое искусство конца XIX–начала ХХ века отличалось многими чертами, свойственными архитектуре эклектизма… Эклектика в садово-парковом искусстве не столько изменяла характер усадебных садов и парков, сколько добавляла к ним новые элементы, усложняла парковую систему и разнообразила ее. Высаживались редкие деревья, кусты, цветы. Строились оранжереи, как встарь, но в них многое уже делалось специалистами садоводами… Сады и парки становились своего рода коллекциями» (Д.Лихачев, «Поэзия садов»).

«Муромцево» не было исключением из общего правила. Круглый год персики, французские сливы и другие редкие фрукты из оранжереи В. Храповицкого поставлялись в Санкт-Петербург и Москву. Посадочный материал поступал из садоводств Бауэра, Фогта, Ноева, графа Уварова, Эйлерса, помологического сада Регеля и Кессельринга. Отовсюду в «Муромцево» присылали саженцы вишни, крыжовника, яблони, груши, сливы, жимолости, персика, винограда, а также семена, луковицы, рассаду роз, лилий, тюльпанов, гиацинтов, нарциссов, цикламенов, тубероз, гладиолусов. В дендрарии росли сотни пород деревьев, среди которых десятки экзотов: пихта бальзамическая, пихта сибирская ф. золотистая, пихта Вича, кипарисовик горохоплодный, сосна Банкса, сосна веймутова, сосна румелийская, псевдотсуга Менциса ф. голубая, орех серый и др.

Крупнейшие садовники того времени К.Энке, А.Регель, Г.Куфельт, К.Тюрмер — блестящее созвездие имен — наносят свои мазки на полотно усадьбы. Годом рождения паркового ансамбля можно считать 1884-й, когда одновременно с закладкой главного дома садовник шереметевского «Кусково» К.Энке разбивает на возвышении возле дворца регулярный «французский сад» в виде восьмилучевой звезды, взятой в квадрат аллей. В конце восьмидесятых начинается устройство водных каскадов «итальянского сада», спускающегося по южному склону узкими наводненными террасами. Пейзажная, «английская» часть парка, более половины которой занимали пруды, была выполнена по проекту парков Риги Г.Куфельта. Щебеночные, на песчаной основе, дорожки освещались электричеством. Вдоль них были расставлены скульптуры из мастерской братьев Ботта и венская мебель Тонет. Фонтаны украшали работы скульптора А.С.Козлова. Летом из оранжерей высаживались в грунт пальмы, юкки, самшиты и другие теплолюбивые растения.

В планировочной структуре «Муромцево» главный дом — это завершающий аккорд в симфонии постоянно сменяющихся видов. Гостей обычно подвозили к дому с угла, и он раскрывался перед ними в самом динамичном повороте, выбрасывая вверх острые шпили готических завершений, надвигаясь суровой, но изысканной простотой мощного дон-жона. А далее взгляд скользил по водной глади каскадов и замирал на едва видневшейся вдали, за большим озером, готической руине. Сомасштабных аналогов у планировочной структуры «Муромцево» в русской усадебной культуре нет!

Граф Храповицкий вдохновлялся грандиозными творениями петербургских ландшафтных архитекторов, не упуская, впрочем, из виду шедевров французской и немецкой культуры паркостроения. Как ни странно, но тщеславие его не сгубило, а лишь способствовало удачному соединению в «Муромцево» регулярности французских, помпезности итальянских и лирики английских садов. Все три, сочетаясь друг с другом, неразрывно связаны с дворцом, «прощая» ему некоторое разностилье главного фасада.

Ныне о былом великолепии усадьбы напоминают лишь открытки с видами «Муромцево», выпущенные в начале ХХ века. Эмигрировав во Францию, супруги Храповицкие закончили свой жизненный путь на побережье Средиземного моря, в доме для престарелых тихого городка Мантон. Страна, чьи замки стали прообразом усадьбы, дала последний приют ее владельцам. А пара белых лебедей жила на большом усадебном пруду до 1925 года, а потом исчезла, видно, потеряв надежду на возвращение хозяев...

Вселившийся во дворец сразу после революции местный лесотехникум в 1979 году переезжает в выстроенный на краю парка «шедевр» зодчества конца семидесятых, предрешив судьбу главного дома. Два пожара довершают начатое.

Давно заросли разнотравьем водные каскады, местные жители внесли свою корректировку в структуру парка. От сорока гектаров усадьбы осталось восемь. Еще немного, и сомкнется жилая застройка, оставив в прошлом уникальность планировочного решения. Рухнут стены, погребя под собой все то, что современники называли «царскою усадьбой».

http://lib.podelise.ru/docs/1508/index-1959.html?page=3

Изучение экологического состояния памятника природы Кубаевский бор

Самсонов Никита, учащийся 11 класса Андреевской СОШ Судогодского района Владимирской области, член школьного лесничества, победитель Всероссийского юниорского лесного конкурса «Подрост-2009», лауреат Международного лесного конкурса – 2009

Руководитель: Суслина Светлана Анатольевна, учитель СОШ № 31 города Владимира

Какими бы восторженными словами мы не говорили о красоте леса, о его огромной роли в жизни каждого человека, все равно не передать тех чувств, которые испытываешь, находясь в солнечном, прозрачном сосновом бору. Красота наших лесов воспринимается не только зримо: кажется, что и душа становится чище и светлее.

Лес является одним из главных богатств природы Владимирского края. Наша область до сих пор сохранила высокую лесистость. Леса покрывают более половины территории области.

Во Владимирской области в настоящее время имеется свыше 200 ООПТ, каждая из которых характеризуется своим набором проблем.

Моё внимание привлёк памятник природы Судогодского района Кубаевский бор, который находится в непосредственной близости от посёлка Андреево, в котором я живу.

Сведения о Кубаевском боре и его состоянии, найденные мной в различных документах (научные работы Серёгина и Есяковой, паспорт на памятник природы, архив лесничества и др.) достаточно противоречивы, информация скудная, никаких новых данных по изучению данного объекта за последние 10 лет не найдено.

Тревогу вызывает тот факт, что продолжается заготовка леса на соседних с бором кварталах, и перемещающиеся по просекам лесовозы образовали глубокие колеи, которые постепенно заполняются стоячей водой, что приводит к заболачиванию территории. Кроме того, на некоторых участках бора выявлены следы деятельности бобров, что приводит к ускорению процесса заболачивания территории. Данные факты усиливают эдификационную роль ели в исследуемых сообществах, что со временем может привести к постепенному исчезновению сосны и полной смене растительного сообщества.

Назрела необходимость изучить современное состояние памятника природы «Кубаевский бор» как совершенного творения человека и природы - эталона смешанных сосново-еловых насаждений, единственного в нашей области по своим характеристикам.

Целью исследования стало: изучение и оценка экологического состояния государственного памятника природы «Кубаевский бор».

Цель достигалась путем решения следующих задач:

- проанализировать состояние лесного фонда района исследований по материалам лесоустройства, ведомственным и архивным документам;

-составить геоботаническое описание территории и оценить современное экологическое состояние бора;

- определить степень дигрессии территории;

- исследовать и оценить возобновительный процесс в бору;

-выработать рекомендации по сохранению состояния памятника природы.

Исследования проводились в период с сентября 2005 по сентябрь 2008 год включительно.

Этот уникальный объект природы был выделен К.Ф. Тюрмером в конце 19 века, а статус особо охраняемой территории получил в 1943 году. В настоящее время Кубаевский бор — государственный памятник природы областного значения. Природная ценность его заключается в сочетании уникальности участка леса по характеристикам древостоя, живописности пейзажей и научного потенциала. Даже в трудные годы войны этот уголок природы бережно охранялся; многочисленные иностранные делегации приезжают полюбоваться этим чудом.

Площадь бора составляет 116 га. Расстояние до крупных магистралей и населённых пунктов значительное. Границами охраняемого природного объекта с запада, севера и востока служат лесные массивы соседних кварталов, просеки и грунтовая лесохозяйственная дорога со слабой нагрузкой. В состав памятника природы включены кварталы 94 и 95 Андреевского лесничества.

В формационной структуре лесов заказника преобладают сосново-еловые леса, составляющие 52,2% лесопокрытой площади. Небольшое участие березняков (17,8%). Возрастная структура лесов отличается в целом более высокой долей участия средневозрастных и спелых древостоев. Леса на территории заказника характеризуются высокой продуктивностью и высокой полнотой.

Весь спектр типологического разнообразия лесов характеризуют 10 типов леса, представленных в границах памятника. Леса произрастают как на почвах нормального увлажнения (сосняк злаково-разнотравный, елово-сосняк зеленомошный и др.; 51,3%), так и на почвах повышенного увлажнения (елово-сосняки кисличный, широкотравно-кисличный, снытьевый; 48,7%).

Растительность представлена лесами естественного происхождения. Бонитет насаждений 1а, высокая полнодревесность стволов, средний возраст насаждений 220-230 лет, средние высоты сосны – 41 метр; относительную полноту свыше 1,0 с запасом до 1000 м3/га, при этом более 90% этого запаса составляет деловая древесина.

Для описания растительного покрова были возобновлены стационарные пробные площадки, заложенные в 1993 году на ключевых участках бора для изучения естественного возобновления и составления таксационного описания кварталов.

В ходе исследования территории бора обнаружено и описано пять типов лесов: елово-сосняк зеленомошный, елово-сосняк кисличный, сосняк злаково-разнотравный; елово-сосняк широкотравно-кисличный; елово-сосняк снытьевый. Данные типы леса являются типичными для территории памятника природы Кубаевский бор, занимают большие площади и включают те выделы, где представлены сосны, уникальные по возрасту, запасу древесины на единицу площади, продуктивности, высоте и диаметру деревьев.

В каждом выявленном типе леса было заложено по 4 стационарные пробные площадки, описание которых производилось один раз в сезон на протяжении всего периода изучения.

На всех пробных площадках проведено геоботаническое описание, определены стадии дигрессии, произведено сравнение видового состава растений, оценено состояние древостоя и возобновления.

Определение стадий дигрессии территории бора было произведено по степени вытоптанности, состоянию травянистого покрова и древостоя. Трансектный метод учитывает отношение площади вытоптанной до минерального горизонта поверхности напочвенного покрова к общей площади участка. Данная территория практически не имеет вытоптанных участков (площадь их менее 1 %), замусоренность участка небольшая, антропогенных повреждений деревьев не выявлено, встречаются поваленные деревья естественного происхождения, что свидетельствует о первой стадии антропогенной дигрессии.

Для определения стадии рекреационной дигрессии также используются данные о состоянии травянистого покрова. Индикатором состояния травянистого покрова является его видовая насыщенность и состав травостоя. Чем больше рекреационная дигрессия, тем активней вытесняются лесные виды луговыми и рудеральными. На каждой пробной площадке мной был подсчитан % лесных, луговых, рудеральных видов от общего их количества, а также оценено общее проективное количество трав в %.

Результаты, полученные при оценке степени дигрессии территории бора по травянистому покрову, также показывают 1 стадию дигрессии территории, так как в травостое преобладают лесные виды растений.

Результаты, полученные при оценке степени дигрессии территории бора по изменениям древостоя, показывают 1 стадию дигрессии территории елово-сосняка широкотравно-кисличного; переходную между 1 и 2 стадией дигрессии в елово-сосняках зеленомошном, кисличном и снытьевом; 2 стадию дигрессии в сосняке злаково-разнотравном.

Для того чтобы оценить состояние экосистемы, использованы показания биологического разнообразия растений на ключевых участках. Каждое изменение в сообществе, возникающее под воздействием природных и антропогенных факторов, приводит к уменьшению видового разнообразия организмов. Для характеристики степени различия биоразнообразия применялся коэффициент общности Жаккара.

Результаты исследования показывают, что на всех пробных площадках во всех типах леса разница в значении флористического сходства не велика, что свидетельствует о сходстве действия абиотических и антропогенных факторов на разных участках. Экосистема сохраняет свою устойчивость.

На территории бора обнаружено 79 видов сосудистых растений, относящихся к 37 семействам, что является показателем высокого видового разнообразия для данных типов леса и свидетельствует о хорошей сохранности флористического комплекса. Степень синантропизации растительного покрова изученной территории остается относительно невысокой.

Для установления вредного влияния антропогенных факторов и прогнозирования судьбы исследуемой лесной экосистемы я производил оценку состояния древостоя. С помощью шкалы визуальной оценки деревьев по внешним признакам определял баллы состояния отдельных деревьев каждого вида. Вычислял средний балл состояния для каждого вида деревьев и коэффициент состояния лесного древостоя в целом на каждой пробной площадке во всех типах леса.

При анализе данных о состоянии древостоя в разных типах леса за весь период исследования было обнаружено, что, хотя лес и остаётся здоровым на большей площади, но постепенно баллы состояния отдельных деревьев и общий коэффициент состояния древостоя увеличиваются, что неизбежно ведёт к ослаблению и возможному усыханию леса. На разных участках леса в зависимости от его типа данный процесс протекает с разной скоростью, что объясняется расположением участков, степенью нагрузки на них, взаимным влиянием растений и совокупным воздействием условий обитания.

Для изучения естественного возобновления на пробных площадях каждого типа леса я проводил сплошной пересчет молодняка каждой породы с замером высоты, диаметра, а также определением возраста и состояния каждого деревца.

Результаты исследования естественного возобновления показывают, что состояние его достаточно благонадёжное, возобновление протекает успешно, но в подросте практически на всей исследованной территории преобладает ель, сосна почти отсутствует или встречается только в виде всходов. Жизненное состояние подроста относится к первой и второй категории. Успешность естественного возобновления оценивалась по шкале ВНИИЛМа. На всех участках требуется проведение частичных лесокультурных мероприятий содействия естественному возобновлению.

На основании полученных результатов можно сделать следующие выводы:

-лесной фонд района исследований по материалам лесоустройства, ведомственным и архивным документам определили как уникальный, находящийся под угрозой смены сообщества сосняка на ельник, слабоизученный;

-составили геоботаническое описание территории бора, выявили и описали пять типов хвойного леса; оценили современное экологическое состояние бора как удовлетворительное;

- по совокупности признаков определили нахождение исследуемой территории на первоначальной стадии дигрессии;

- исследовали процесс естественного возобновления в бору и оценили его как успешный для ели и недостаточный для сосны;

-предложили следующие рекомендации по улучшению состояния памятника природы Кубаевский бор:

силами учащихся – членов школьного лесничества продолжать систему мониторинговых исследований для отслеживания динамики изменения состояния территории памятника природы, расширяя площадь проведения исследований;

в высоковозрастных сосновых насаждениях проводить оздоровление изучаемой территории парка путём интенсивной санитарной рубки с выборкой больных деревьев и своевременной уборки сухостоя и естественно отмерших упавших деревьев;

содействовать естественному возобновлению коренных пород на территории бора путём рыхления почвы, посева семян и посадки саженцев сосны;

изучать и контролировать деятельность бобров и диких копытных животных на территории бора в целях предупреждения нежелательной смены древесных пород.

Сосновый лесной массив (Кубаевский бор), ботанический, площадь 116 га, охранная зона 50 м. Судогодский р-н; вблизи д. Старое Кубаево, кв. 94, 95. Решение, постановление: 01.12.1980 г. № 1181/23

55°53'56"N   41°13'14"E

 

http://artalliance.narod.ru/Turmer.htm

ГЕНИЙ РУССКОГО ЛЕСА

К 180-летию со дня рождения К.Ф. Тюрмера

Его сиятельство господин Случай по-новому осветил мою внешне скромную жизнь. Случилось это летом. Мы, участники краеведческой экспедиции, оказались в лесу, да в каком лесу!

Чтобы передать всю степень моих восторгов, нужно сказать несколько слов о себе. Я горожанин, в лесу бываю редко и всякий раз это долгожданный отдых от городской суеты, это любование красотой и разнообразием форм, звуков, красок растительной и животной жизни, это прикосновение к истокам, к родовой памяти своей, в далеком прошлом выходца из крестьян.

На этот раз моя встреча с лесом превзошла все мои ожидания! Я оказался в лесу рукотворном! И это не унылые от своей одинаковости и однопородности лесозащитные полосы или площади новых современных однопородных и потому часто больных лесопосадок. Это прекрасный, могучий, несравненный смешанный лес посаженый человеком! Кто этот гений, оказавшийся способным взрастить эту совершенную, гармоничную семью зеленых гигантов: лиственниц, сосен, елей здесь, в центре России, где лес издавна «сам растет», всегда был, сам возобновлялся, и, казалось, был неиссякаем? Имя этого гения Карл Францевич Тюрмер. Немец по происхождению, он приехал в Россию с намерением заработать денег на приобретение хозяйственного инвентаря необходимого для работы в казенном лесничестве в Германии, место  в котором он намеревался получить. Приехал на три года и остался на всю жизнь.

Чтобы понять громадность его трудового и научного подвига, нужно сказать, о бытующем издавна и еще сохранившемся даже сейчас нечутком отношении к лесу русского человека. Хочу сослаться на авторитетное мнение замечательного русского историка Василия Осиповича Ключевского, вот что он писал: "... лес всегда был тяжел для русского человека. В старое время, когда его было слишком много, он своей чащей прерывал пути-дороги, назойливыми зарослями оспаривал с трудом расчищенные луг и поле, медведем и волком грозил ему самому и домашнему скоту... Тяжелая работа топором и огнивом, какою заводилось лесное  хлебопашество на пали, расчищенной из-под срубленного и спаленного леса, утомляла, досаждала. Этим можно объяснить недружелюбное или небрежное отношение русского человека к лесу: он никогда не любил своего леса, В своей книге «Пятьдесят лет лесохозяйственной практики", вышедшей в 1891 году. Карл Францевич особое внимание обращает на недостатки русских лесничих и их лесов. Он пишет: «На меня лично производит более приятное впечатление, если я нахожу лес в порядке и надлежащее заботливое к нему отношение: хорошие дороги, исправные мосты и пр., нежели, если показывают прекрасные раскрашенные планы хозяйства, покоящиеся на полках в кабинете владельца или лесничего».

Лесовод К.Ф. Тюрмер знал и любил лес. Он был для него местом его трудов, страданий, источником радости и отдохновения. Как-то он сказал: «Обиды свои я размыкиваю в лесу». Он писал: «Что люди, животные, цветы и т.д. нуждаются в разумном уходе, это сознает всякий, но что лес требует заботливого к себе отношения, это понимают очень и очень немногие, лес ведь сам растет». «Хороший лес только редко и вообще только при исключительных условиях растет сам по себе». «Нам не нужно забывать, что мы слуги лесов, для благополучия которых обязаны перенести и кое-какие неприятности».

Но любви и знания как выращивать прекрасный, здоровый лес мало, нужен экономически расчет. Нужно экономически показать, что лес выращивать выгодно, что, посадив грамотно лес и вырастив его, можно получить древесины в пять раз больше, чем с аналогичного участка дикорастущего леса. Сначала он смог убедить в этом графа Алексея Сергеевича Уварова, у которого проработал тридцать девять лет, с 1853 по 1892 год, и вырастил шесть тысяч гектаров прекрасного смешанного леса в Поречье, Можайского уезда, Московской губернии. А затем смог убедить на примере Уваровских лесов и Владимира Семеновича Храповицкого, владельца крупного имения в Муромских лесах в 20 тыс.га, предводителя Владимирского дворянского собрания, чьими трудами построена усадьба в с. Муромцево Судогодского уезда – шедевр дворцово-паркового искусства последней четверти 19 века. Здесь он проработал с 1892 по 1900 год, то есть до последних дней своей жизни.

Лесное хозяйство России, отмечает «Лесная газета» № 134-135 от 19 ноября 1992 г., не получило бы развития, которое имеет, если бы не было в России таких лесничих, как К.Ф. Тюрмер. За особые заслуги перед Россией и в деле лесоразведения Карл Францевич был награжден орденом Станислава, несколькими золотыми и серебряными медалями, а так же Большой золотой медалью своего предшественника лесовода Ф.Х. Майера.

Лесовод П. Журде писал о Пореченских лесопосадках К.Ф. Тюрмера: «Означенная дача представляет столь великолепное и отрадное явление, что заслуживает внимания, как лесоводов, так и всех русских людей, коим дорог экономический быт своей страны».

Легче жить и работать, когда видишь итоги дел своих, трудно, когда результат невидим или будет не скоро очевиден для неспециалистов. Тогда, в конце 19 века К.Ф. Тюрмер не мог видеть результата своих деяний, каким предстает он перед нами - этот зрелый столетний красавец-богатырь Лес. Не мог видеть, но предвидел! И этим предвидением жил, трудился, в нем находил силы.

Мы стоим у его столетней лиственницы. Это сорокаметровый гигант, прямой как струна, как луч света с пышной кроной где-то у самой вершины. Мы обступаем лиственницу со всех сторон, прикладываем к ней руки, чувствуем, как по стволу-каналу струится мощный поток энергии Жизни, как солнечный свет впитывается деревом и возвращается к Солнцу потоком силы Матери Земли. Мы чувствуем эту Магию существования, эту метаморфозу Великой Жизни.

Эта мощь, эта сила вливается в нас, насыщает нас, возбуждает, будоражит воображение. Происходящее мощно и прекрасно, оно напоминает по силе воздействия стояние на амвоне Храма, в канале, соединяющем Землю с Небом.

Зачем нам дается эта сила?

Что можем мы сделать?

Что должны мы сделать?

На некоторых стволах мы находим зловещие метки. Они означают для меченых конец их жизни. Дерево - образец стойкости и кротости, себя защитить не может. Оно может дать силу защитить себя людям, в помощь которых верит. Можем ли мы, должны ли мы предотвратить их гибель? Разве выращены они не на благо человеку, не для того, чтобы послужить ему в других формах и качествах: срубом, балкой, доской, домом, мебелью, бумагой? Разве дереву должно умирать стоя?

Разве нужно возбуждать общественность и звать на защиту тюрмеровского леса от порубки, которого во Владимирской области осталось примерно десятая часть? Мы обычные люди и мало еще умеем брать энергию Жизни непосредственно от Солнца, от Земли. Мы умеем получать ее в основном через посредство растительного мира, из представителей которого строим свои жилища, которым обогреваемся и питаемся. А также, к великому моему сожалению, через братьев наших любимых: животных, птиц, рыб, которых поедаем, в одежды которых одеваемся. Сохранить Лес К.Ф.Тюрмера для науки и культуры, как объект изучения, как объект Красоты и Гармонии - вот наша задача. Душа человека питается и живет Красотой. Сохраним красоту – сохраним Душу нашего народа.

Я - художник. Я могу написать картины, где изобразить этот прекрасный лес, чем продлить его существование в художественных образах. Я могу создать скульптурный портрет этого чудотворца К.Ф. Тюрмера, немца и отца русского леса. Но как мне постичь всю громадность деяний этого скромного, трудолюбивого человека, методично, настойчиво, неустанно в течение полувека творящего красоту, здоровую жизнь людям, теорию и практику лесоводческого искусства, создающего богатство общества?

Вот лесничий Михаил Михайлович Голиней, который охраняет лес К.Ф. Тюрмера и вместе со школьниками сажает лес - он тоже Дома, и ученики его тоже Дома. Они не дадут лес К.Ф. Тюрмера в обиду.

Сотня деревьев посаженых К.Ф. Тюрмером, невесело шутит Михаил Михайлович, стоит столько же, сколько «Мерседес». Представляете, сотни гектаров «Мерседесов»! И охраняет их один лесничий, пеший лесничий. Но будьте уверены, лесничий и его дети не позарятся (хотя на месячную зарплату лесничего можно лишь заправить один «Мерседес»). Такую зарплату ему назначили другие инопланетяне, видимо, задумавшие вынудить его поступиться совестью и честью. В лес могут проникнуть чужие, для которых это не Дом, и не Родина, те, кому нужен этот «Мерседес», красивая на инопланетный манер жизнь с изобилием дорогих ядов: спиртными напитками и куревом, с дорогими, в ярких упаковках трупами животных, птиц, рыб, и множеством дорогих лекарств от этих ядов и трупов.

Так вот, в чем сила К.Ф. Тюрмера, вот в чем способность творить чудо: он Дома! Он сажал лес, он сажал могучую, здоровую, богатую жизнь. Он так думал, так чувствовал, так делал. Это был его способ существования на Земле. Он лесовод по природе своей, по призванию своему, по судьбе своей. Он Великой Жизнью был Предназначен сажать, лелеять, взращивать лес, как пчела, коей Предназначено собирать мед, как Женщина-Мать, будь то человечья, птичья, рыбья или животная Мать, которой Предопределено рожать, растить и  воспитывать детей.

Вот в чем секрет человека-делателя, двигателя Жизни, он в Осознанном Предназначении.

В музее А.С. Пушкина в Санкт-Петербурге на Фонтанке-12, в глаза мне бросилась и через глаза в Душу, в мозг впилась фраза, написанная гением русской поэзии (в эфиопском теле) о Екатерине Великой: «Она одна двигала 18 век». (Вот уж, воистину, не имеет значения национальность тела воплощения Гения, он одинаково принадлежит всем нам, всему Человечеству!)

К.Ф. Тюрмер своей жизнью двигал русскую жизнь, наряду с другими деятелями России, конечно. Своим примером он как бы призывал нас: сажайте лес, выращивайте лес - будете получать от него впятеро, будете жить в достатке, здоровыми и счастливыми.

Для меня интересным обстоятельством деятельности К.Ф. Тюрмера является тот факт, что семена деревьев Карл Францевич получал из Дармштадта - родины Российской императрицы - нововеликомученицы, немки Александры Федоровны, чей храм построен В.С.Храповицким в своем имении.

К.Ф. Тюрмер приехал в Россию, понуждаемый бедностью, подгоняемый нуждой, не зная ни обычаев нашей страны, ни языка. Хвала нужде! «Нуждой движется всякое развитие». Вот и мы понуждаемся да принудимся Жизнью к более разумному хозяйствованию в наших лесах.

Возвращаясь к предмету своей профессиональной деятельности - к скульптуре, должен задать себе вопрос: "Какое все-таки значение имеют все мои рассуждения о К.Ф. Тюрмере для создания его скульптурного изображения?

Для изображения - значения не имеют. У меня есть только один фотоснимок, сделанный с него примерно в шестидесятилетнем возрасте, и с этого фотоснимка можно сделать то в скульптуре, что в нем можно разглядеть и в объеме переосмыслить.

Для создания же образа этого человека все эти Осознавания важны чрезвычайно, в них источник обоснованного отношения к этому человеку. Они через пальцы мои «осаждаются» в материал скульптуры и становятся ее плотью.

И так, несколько дней работы и лепка скульптурного портрета завершена. Еще несколько дней потребовалось для того, чтобы перевести барельеф в твердый материал - гипс.

24 сентября 2000 г. исполнилось 100 лет со дня успения Карла Францевича Тюрмера. Умер человек, а дело его живет, набирает мощь, возбуждает ум на размышление, на подражание, на действие.

Теперь слово за лесным ведомством. Из чего будем делать памятник: из металла, из камня?

Где установим: в лесу К.Ф. Тюрмера, на площади у лесничества? Где?

 Эпилог.

Этот очерк был написан в 2000 году, к 100-летию со дня успения К.Ф.Тюрмера и опубликован с небольшими сокращениями  в газете «Судогда и судогодцы», а также фрагментарно во Владимирской газете «Голос губернии».

Прошло четыре года. За это время произошло немало интересных событий.

Небольшой портретный барельеф К.Ф.Тюрмера установлен на каменной стеле, что стоит у дороги на краю поселка Тюрмеровка, на территории посадок Карла Францевича – классического произведения лесоводческого искусства. Местные жители теперь знают в честь кого назван их поселок и как этот человек выглядел. Кто-то пытался выковырять барельеф из камня и сильно повредил его. Пришлось барельеф повторить, затонировать под чугун и снова закрепить в камне. Кроме того, были изготовлены еще несколько копий барельефа, одна из них хранится у директора Андреевского лесхоза Ивана Александровича Андреева, другая - у лесничего Михаила Михайловича Голинея, третья у правнучки знаменитого лесовода Валерии Борисовны Тюрмер.

Копию с фотоснимка К.Ф. Тюрмера для работы мне предоставил М.М. Голиней, он же «принимал» и первую мою работу. Поиски каких-либо полезных сведений о Тюрмере привели к Марии Ивановне Борщ, вдове Александра Яковлевича Борща - бывшего директора Андреевского леспромхоза, живущей в Белоруссии, хранящей архив мужа. От нее была получена увеличенная копия уже известного фотоизображения Карла Францевича.

Известная владимирская тележурналистка Ирина Михайловна Журавлева, разыскивая во Владимирском областном архиве материалы о Тюрмере для съемки телефильма, обнаружила адрес его правнучки Валерии Борисовны, проживающей в г. Заречный Пензенской области. Сотрудник архива Нина Ивановна Дятлова сообщила эти данные и мне.

Изготовлен бюст знаменитого лесничего по единственному тогда известному фотоснимку, опубликованному в его книге «Пятьдесят лет лесохозяйственной практики». Оригинал этого фотоснимка предоставила мне Валерия Борисовна, с которой завязалась активная переписка, принесшая массу самой полезной информации, огромный заряд творческой энергии и просто человеческой радости от общения с интересным, эрудированным, целенаправленным человеком. В частности установлено, что в книге изображение К.Ф.Тюрмера не прямое, а зеркальное, удалось выяснить как выглядела шинель с погонами у лесничего того времени.

Мною были сделаны несколько вариантов моделей памятника Карлу Францевичу. Одна из моделей памятника К.Ф. Тюрмера была представлена Валерией Борисовной на Уваровских чтениях в Муроме в апреле 2002 года.

Стараниями Валерии Борисовны найден еще один фотоснимок, на котором изображен Карл Францевич с супругой, здесь он еще примерно на десятилетие старше.

Правнучка знаменитого лесовода считает, что собирая семейный архив, распространяя сведения о жизни и деятельности Тюрмера, «выполняет долг перед предками и подрастающим поколением лесничих и природоохранителей».

Владимирский художник Александр Петрович Федосеев провел компьютерную реставрацию фотоснимка, пострадавшего от времени и неумелой ручной реставрации своего предшественника.

По восстановленному фотоснимку, а также с помощью Валерии Борисовны и владимирских  краеведов Вадима Дмитриевича Лапшина и Валерия Николаевича Никонова, Нины Ивановны Дятловой, ожививших для меня культуру и быт интеллигенции Владимирской губернии 19-го века, мне удалось сделать еще один скульптурный портрет-бюст Карла Францевича, уже без предварительной проработки в пластилине, как с хорошо знакомого, близкого мне  человека.

Обе эти скульптуры хранятся в Андреевском лесхозе и могут рассматриваться как самостоятельные художественно-документальные произведения, пригодные для экспонирования в музее, о котором упорно мечтает директор лесхоза и весь его дружный коллектив. Они также могут послужить основой для создания крупной скульптуры-памятника. Кроме того, рабочая модель памятника и бюста к нему хранятся в моей Владимирской мастерской в ожидании лучших времен.

А тем временем лесное ведомство терзают бесконечные реорганизации и конца этому не видно…

Выставочная модель памятника с тщательно проработанным портретом Карла Францевича в августе этого года передана мной в Российский Музей Леса, где организовывается выставка  к 180-летию  со дня рождения  великого лесовода.

А.В.Бурков, скульптор, архитектор, живописец, Член Союза  архитекторов СССР и России, Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств.

14.09.04